Мы стоит на расстоянии трех с половиной метров и смотрим друг на друга. Вокруг проходят люди, бегло осматривая то его, то меня, и идут дальше. А мы все стоим и стоим на том же месте. Он - лет девяносто, я - минут тридцать. Мой взгляд скользит по испещренному морщинами лицу, рыжей неаккуратной бороде, потертому темно-синему пиджаку, заляпанному краской, и соломенной шляпе, надвинутой на лоб. Я пытаюсь разглядеть и понять каждую деталь, но чувствую нутром, что что-то от меня ускользает. Я останавливаюсь на его глазах. Они смотрят на меня долгим, тяжелым, немигающим взглядом. Зеленые глаза и покрасневшие от напряжения белки.
Он хочет сказать мне что-то, но я не слышу. Вокруг стоит слишком громкая музейная тишина.
Кажется, что еще минута, и я закричу на него. "Почему?" - хочется мне спросить. Только одно слово: "Почему?".
Я разворачиваюсь и ухожу прочь.
Выйдя на улицу, попадаю в каменные тропики. Прислушиваюсь. Они звучат сотней голосов на десятках языках, машинами, самолетами, анекдотами, чем угодно. Солнце медленно, но верно пытается расплавить асфальт у меня под ногами. Останавливаюсь, достаю бутылку воды из рюкзака и делаю глоток. Вокруг снуют люди. Как всегда. Как везде. И вдруг я с удивительной ясностью понимаю: я на другом конце Земли. Между мной и тем, что я называю "домом" - тысячи километров суши и океана. Я буквально ощущаю это огромное пространство. Через секунду приходит еще одно откровение: этот миг - единственный. Каждый миг жизни, по сути, единственный. Просто многие из них похожи. Но этот, этот самый миг - он уникальный и неповторимый. Никогда раньше и никогда больше я не буду стоять перед музеем Метрополитен в 16 часов жаркого июльского дня, мне больше никогда не будет 19-почти-20 лет, и больше никогда не состоится моя первая встреча с Винсентом. Будут другие, о которых я еще не знаю. И, скорее всего, на это место я когда-нибудь тоже вернусь. Но этот миг - он улетучиться, как только я сделаю шаг.
Кажется, будто солнце преуспело: асфальт размяк и приклеился к подошве босоножек.
Преодолевая невидимую силу, делаю шаг. А потом еще один. И направляюсь в сторону Центрального парка.
Нахмуренный Винсент все еще стоит перед внутренним взором. Открытие, сделанное мгновенье назад, тускнеет и становится частью жизни. У меня мало денег, поэтому я иду пешком несколько кварталов, пока ноги не объявляют "с нас хватит!". Мелкие неурядицы безуспешно пытаются испортить мне настроение. Я в Нью-Йорке, и я счастлива.